Попов П. А. Старый Воронеж : из истории городского быта XVIII – начала XX века / П. А. Попов, Б. А. Фирсов. – 2-е изд., испр. и доп. – Воронеж: Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2013. – 324, [4] с. : ил.

                         Заманчивая гильдия

Огромнейший пласт истории городского быта – это история нашего купечества. История о том, кто и как доставлял в Воронеж продовольствие, одежду и строительные материалы; открывал заводы и фабрики. Это – история городского самоуправления, которое ведало городским хозяйством и регламентировало быт горожан. В городских Думе и управе очень долго решающая роль отводилась именно купцам – как наиболее опытным хозяйственникам. Но купечество, это, увы, и всепожирающая власть денег: архивные фонды воронежских судебных органов полны документов о затяжных спорах между купцами, не поделившими доходов, не возвративших долги; о предпринимателях-неудачниках, не выполнивших условия договоров, разорившихся, растерявших и богатство, и свое положение в обществе…

Особенности купечества

В Петровскую эпоху воронежские купцы вели активную торговлю. Интересно, что пребывание Петра I в нашем крае во многом отразилось на нравах и обычаях местного купечества, повлияло на его язык и внешний облик. По замечанию исследователя воронежской старины дворянина М.А. Веневитинова, на фоне распространенного в России типа купца-бородача воронежцы составляли исключение, давно усвоив привычку: применять бритву. Воронеж был чуть ли не первым городом после Москвы, где Петр ввел это орудие цивилизации. Впрочем, на снимках конца XIX века мы вновь видим купцов-бородачей.
В XIX столетии по сравнению с петровскими временами размах торговых операций купцов резко сократился. Основную массу сословия составляли купцы 3-й гильдии, капитал которых был невелик. В 1857 году по первой гильдии в Воронеже было объявлено всего пять капиталов, по второй – 16, по третьей – 202. Вместе с членами семейств общая численность купечества достигала 1560 человек. В 1863 году ликвидировали низшую третью гильдию, и запись в купечество фактически стала доступна лишь лицам, имевшим значительный капитал.
Права купечества были гораздо шире, чем у мещанства. Они обеспечивали свободу передвижения, свободу от телесных наказаний и возможность получать чины и ордена за особые заслуги. Купцы высшей, первой гильдии имели право приезда к императорскому двору, ношения губернского мундира и получения высших для коммерсантов званий – коммерции советник и мануфактур-советник. В Воронеже не стали организовывать особую Купеческую управу, как в некоторых крупных городах. Купеческое общество напрямую подчинялось здесь городскому самоуправлению и много десятилетий играло в нем доминирующую роль.
Несмотря на весомое представительство купцов в Думе (в выборном составе 1871–1875 гг. – 52 человек, или 70% гласных, в 1893–1897 гг. – 38 человек, или 58%), это сословие было немногочисленно и его доля в составе городского населения сокращалась с 4,1% в 1854 году до 2,1% в 1898 году. Избирательный закон 1892 года еще больше усугубил неравенство. Так, если в 1891 году 240 купцов Воронежа, имевших право избирать и быть избранными в Думу, представляли 7,3% избирателей, то в 1893 году за счет сужения круга избирателей доля тех же 240 человек составила уже 26%. Правда, купечество, в сравнении с интеллигенцией, отличалось плохим посещением думских заседаний, поэтому прослойка интеллигенции периодически смогла одерживать победы при голосовании.
Перед революцией предпочтения общества изменились, и влияние купцов в Думе заметно снизилось даже в общем количественном выражении (22 гласных, или 35%). Очень показательно, что в управе в 1911–1916 годах вообще не работало ни одного купца, тогда как в 1871 году из шести членов управы пятеро были купцами…
Воронежское купечество обновлялось в основном за счет других сословий, основным из которых было мещанство. По данным Казенной палаты, в XIX веке из мещан записывались в купцы ежегодно не более 10 человек и примерно столько же перемещались в мещане за неуплату гильдейского сбора. Вот типичные примеры перемещений, причем одних и тех же семей. В 1834 году из купцов в мещане было перечислено семейство Тимофея Ивановича Бухонова (уже глубокого старика), в том числе его сын Федор Тимофеевич и внук Федор Федорович. Но в 1839 году Ф.Т. и Ф.Ф. Бухоновы сумели вновь вернуться в купечество. В 1873 году бобровского мещанина Н.В. Ульянищева вместе с женой Елизаветой зачислили во 2-ю гильдию Воронежа. Они не удержались в ней, перейдя в мещанство, но уже в 1875 году опять пополнили купечество губернского города.
В сохранившихся документах прошения о причислении к купцам нередко исходят от крестьян, мещан, цеховых, иногородних предпринимателей или иностранных подданных, ранее живших в других городах. Достаточно назвать липецкого мещанина Н.А. Болховитинова – содержателя «Биржевой гостиницы»; ревельского цехового Ф.Н. Гроссмана – владельца кондитерской; бывшего прусского подданного Я.С. Гейнрихсдорфа – представителя нефтяной компании «Братья Нобель».
Многие купцы имели крестьянские корни. Как делалась социальная карьера во второй половине XIX века, наглядно демонстрирует судьба двух крестьянских братьев Ширяевых, Павла и Герасима. Они пришли в Воронеж вместе с отцом из села Круглого в лаптях и с котомками. Первоначальный капитал заработали на торговле горячим сбитнем, который разносили по возам и трактирам. Летом варили квасы и делали мороженое. Вскоре перешли к оптовым поставкам. Спустя несколько лет открыли булочную, где продавали хлебные и кондитерских изделия из собственных пекарен. После смерти отца братья организовали крупное дело под вывеской «Торговля Бр. Ширяевых». У них был свой двухэтажный дом на краю Хлебной площади, на Малой Дворянской улице, с булочной и бакалейным магазином. При доме работали французская, греческая, крендельная и хлебная пекарни. На Острогожской улице им принадлежал другой дом с конторой, при доме находились мельница-крупорушка, склады и многие другие службы. Кроме того, они состояли пайщиками в товариществе крупной паровой мельницы.
Подобный взлет в сословной иерархии совершила и семья Михайловых. Глава семьи Антон Родионович происходил из крепостных крестьян графини А.А. Орловой, из имения при Хреновском конезаводе. Его отец, откупившись из крепостной зависимости, 1829 году записался в воронежскую гильдию. А.Р. Михайлов в молодости промышлял прасольством, скупал скот и перепродавал его в Воронеже, Тамбове и Ельце. Постепенно сколотил большой капитал, обзавелся маслобойным и мыловаренным заводами, вел крупную оптовую сальную и хлебную торговлю. Выходец из народа привнес в купечество своими таланты: он обладал светлым умом, наклонностями к музыке и поэзии, хорошо рисовал, разводил растения, особенно виноград. К нему постоянно шли за помощью нуждавшиеся простолюдины. Михайлов стал видным общественным деятелем самоуправления и писал статьи в газеты. Дружил с поэтом И.С. Никитиным и оплатил издание его посмертного собрания сочинений.
Еще более поразительна карьера Кряжовых. Лукьян Артемьевич Кряжов был крепостным крестьянином, приписанным к имению помещиков Шепелевых в Калужской губернии, вблизи знаменитой Оптиной пустыни. Возможность получить свободу и открепиться от неволи он заслужил упорным трудом и честностью перед помещицей, тогда же приобрел навыки винодела. В 1841 году Л.А. Кряжов был причислен к купечеству Воронежа, куда переехал с сыновьями Степаном и Иосифом. Вместе с ними сколачивал состояние прибыльным занятием – винными откупами. «Получив первую самостоятельность и взяв для своих операций откупное дело, он в несколько лет уже нажил миллионное состояние». «Он был знаток винокуренного дела и досконально знал… золотые россыпи и как эксплуатировались даже «барами» эти винные откупа, и что бы мог сделать из этой эксплуатации человек знания, труда и чуждый рассаривания накопляющегося капитала» – так отзывалась о нем газета «Дон». Сын Степан Лукьянович в середине XIX века стал владельцем винокуренного завода в лесном имении Маклок, спиртоводочного завода в городе, а по богатству – «капиталистом номер один» Воронежа и, что самое главное, «меценатом номер один». Он построил на свои средства первый водопровод и пожертвовал средства на многие нужды городских бедняков. В постсоветском Воронеже благотворитель Кряжов стал первым «старым русским», чье имя увековечено в названии новой улицы….

Коренные

И все же многие купеческие фамилии были коренными городскими, воронежскими. В числе самых «громких» и давних – Титовы, Клочковы, Веретенниковы, Вяхиревы.
Семья Титовых прослеживается по документам как семья посадских жителей крепости – с первой половины XVII века, как очень уважаемая в городе семья купцов – с XVIII столетия. В XVIII и XIX веках она вела суконное и салотопенное производство, существенную торговлю мануфактурными, железными и хлебными товарами. Глава самой значимой ветви, покровитель Воскресенской церкви, погребенный в ее ограде в 1754 году, – Иван Данилович Титов. Его сын Михаил устроил скотобойный и салотопенный завод на Чижовке. Внуки Алексей и Иван наследовали фабрично-заводское дело предков и строили в городе лавки. В середине XIX века Титовы оставили промышленное производство и, не выдержав конкуренции в торговле, посвятили себя государственной и общественной службе.
Не менее замечательный, славный род Клочковых имел большие разветвления. Потомки посадских жителей XVII века стали купцами, основной коммерческой деятельностью которых до середины XIX столетия была оптовая торговля самыми востребованными продуктами – хлебом, мясом, солью. Они поставляли провиант в государственные учреждения (в том числе в армию), кормили не только Воронеж, но и многие другие города России. Затем наиболее предприимчивые из Клочковых, не оставляя торговли, стали открывать промышленные предприятия. В 1882 году некролог Ивана Николаевича Клочкова написал протоиерей П. Орлов: «Это был человек, на которого всегда и во всем можно было положиться, которому можно было вверить какие угодно капиталы и без всяких записей… Таким знали Ивана Николаевича Петербург и Москва, Рига и Одесса. Оттого имя его сделалось известным и славным в Таганроге и Ростове и других торговых пунктах нашей Империи. Без преувеличения, покойного можно считать украшением не только здешнего, но и российского вообще купечества». Его брат Алексей Николаевич положил начало семейной промышленной деятельности, содержал скотобойное и салотопенное предприятие на Чижовке. В 1880-х годах обрел известность как крупный меценат, подаривший несколько домов благотворительным обществам, и как староста кладбищенской Новостроящейся церкви, который навел на погосте небывалый порядок.
Сын Алексея Николаевича Николай Алексеевич – крупнейший коммерсант Воронежа начала ХХ века, организатор маслобойного и кожевенного заводов и других промышленных предприятий, ветеран городского самоуправления и меценат. Продолжая традиции отца, Н.А. Клочков как попечитель выстроил в городе глазную лечебницу попечительства о слепых. На его же личные деньги была выстроена земская больница возле его имения в селе Рогачевка и получившая его имя. А в современном городе есть улица Клочкова в его честь…
Веретенниковы, по семейному преданию, происходили из Новгорода, в конце XVI века несколько посадских людей было выслано оттуда в «низовые города», в том числе и Воронеж. Документально, по «ревизским сказкам», воронежские связи прослеживаются с начала XVIII века. Глава семьи Свирид Игнатович, рожденный при Петре I, в 1700 году, основал торговлю железными, скобяными, москательными и другими строительными материалами в 1740 году. (К.Г. Бухонов в современной книге «В память о прошлом», рисуя родословную Веретенниковых, ошибочно помещает на место Свирида некоего предка Спиридона Игнатьевича Веретенникова, упоминаемого в записках полковника М.М. Петрова). Сын Свирида Козьма, внук Дмитрий Козьмич и другие наследники развивали торговлю вплоть до начала ХХ века. Внук Дмитрия Козьмича Василий Иванович Веретенников был одним из крупнейших местных коммерсантов середины XIX века и видным общественным деятелем. Он – один из организаторов Мариинской женской гимназии и сельских школ под Воронежем. По его стопам общественной деятельности пошел сын Иван – в 1870–1880-е годы один из инициаторов воссоздания в городе Публичной библиотеки и член городской управы, курировавший учебные, медицинские и благотворительные учреждения.
Весьма неординарным человеком и предпринимателем был брат Василия Ивановича – Иван Константинович: в 1870-е годы он и Воронежский коммерческий банк соучреждал, и садоводом стал известным, и организатором пожарного общества. А его племянник Константин Александрович в 1899 году учредил (совместно с мещанином А.Н. Ивановым) чугунолитейный и механический завод – нынешнее АО «Воронежпресс».
Вяхиревы тоже были посадскими жителями в Воронеже XVII века. В следующем веке они уже фигурировали в «ревизских сказках» как купцы. Глава наиболее значимой семейной ветви Никита Никитич на рубеже XVIII и XIX веков устроил скотобойный, салотопенный и мыловаренный заводы в слободе Придаче, стал крупным торговцем салом и шерстью. Реализовывал также в Воронеже различные привозные товары, чем занимались и его родственники. В 1819 году Никита Никитич утонул в реке Усмани, вблизи села Борового, когда переезжал реку, возвращаясь с ярмарки… Внук его брата Николай Андрианович Вяхирев – основатель крупной мануфактурной торговли. Сыновья Николая – Николай, Иван и Аркадий – в 1894 году образовали мануфактурное товарищество «Братья Вяхиревы». Через несколько лет Аркадий вышел из товарищества, открыв собственный популярный магазин одежды и обуви. А в товариществе с 1911 года стала играть первую роль вдова Николая Дарья Яковлевна. Она превратилась едва ли не в самую состоятельную женщину-коммерсанта Воронежа начала ХХ века. Это была очень влиятельная и эффектная «миллионерша», она любила гарцевать по городу на коне, отпуская колкости полицейским, увлекалась собиранием книг, предоставляла свой дом на Большой Садовой для общества народных университетов и даже для собраний революционеров…

Другие знаменитости

К другим наиболее известным купеческим семьям XIX – начала ХХ века относились Безруковы, Борисовы, Веневитиновы, Елисеевы, Капканщиковы, Клемешовы, Кривошеины, Ляпины, Мещеряковы, Москалевы, Нечаевы, Паньшины, Петровы, Романихины, Самофаловы, Синицыны, Федоровы, Харины, Шуклины…
В клане Безруковых глава самой значимой родовой ветви Егор (Георгий) Федорович развил и в 1830-е годы передал по наследству мукомольное дело, хлебную и лесную торговлю. Его внук Алексей Николаевич вплоть до революции владел мельницей в Землянском уезде и был главным лицом на городской мельнице «Второго товарищества, не оставлял и торговлю в Мучном ряду. Знали его и как благотворителя, пожертвовавшего крупную сумму на строительство Александринского детского приюта, а затем и директорствовавшего в приюте.
Семья Капканщиковых прослеживается в Воронеже с первой половины XVIII века. Петр Карпович-старший был одним из крупнейших местных капиталистов начала XIX века (оценка имущества – около миллиона рублей). Он вел шерстомойное дело на реке Воронеж, сбывал шерсть и сало в другие губернии, продавал в Воронеже мануфактурные товары, ювелирные изделия, вина, имея 23 лавки. Он и несколько его близких родственников померли в 1831 году от холеры. Продолжателями его дел стали три сына: Алексей, Карп и Аркадий. В 1837–1838 годах они устроили легендарную «Капканщикову мойку», то есть шерстомойню, на участке бывшей петровской крепости, на речном острове. Сын Карпа Петр Карпович-младший, получив крупное наследство, жил как рантье, закрыв «мойку». Его знали как крупного общественного деятеля в самоуправлении, в музыкальной и театральной жизни города.
Нечаевых можно поставить на второе место после Кряжовых по участию в благотворительных акциях. Нечаевы развернули крупную коммерческую деятельность во второй половине XVIII и начале XIX века. Подобно Капканщиковым, занимались салотопенным делом, сбытом сала и шерсти в различных губерниях и городах, в том числе в Петербурге и Москве, закупкой и перепродажей мануфактурных товаров в Воронеже. Братья Тимофей и Иван Ивановичи владели многими имениями в Воронежской, Тамбовской и других губерниях, в том числе сахарным заводом в Воронеже, конным и тремя салотопенными заводами в Бобровском уезде и Москве, мельницами и лесами… Сыновья Ивана Яков и Александр укоренили благотворительные традиции в семье. Яков Иванович построил богадельню при Воскресенской церкви и пожертвовал свой дом для создания епархиального училища. На деньги Александра Ивановича в 1870 году была основана Нечаевская народная школа в Воронеже. Согласно его же завещанию, городу поступил крупнейший дар – 300 тысяч рублей, и проценты с этого капитала, вложенного в банк, до 1917 года выплачивались бедным невестам Воронежа. Сын Якова Ивановича Иван подарил свою усадьбу Нечаевской школе. Он выделялся еще тем, что, будучи членом губернского статистического комитета, собрал первую фотоколлекцию памятников старины Воронежа. Следующее поколение Нечаевых продолжало традиции попечения Нечаевской школы и Нечаевской богадельни. Сегодня улица Нечаевых была бы в Воронеже не менее уместна, чем улицы Кряжова и Клочкова!
Паньшины, в отличие от многих своих современников-конкурентов, происходили из семьи простых ямщиков. Но это не какая-нибудь далекая, иногородняя семья, а по-настоящему воронежская. В середине XIX века Никифор Никифорович Паньшин, обитатель Ямской слободы, записался в гильдию. Бывший ямщицкий промысел определил вид семейного бизнеса; он и его сын Иван стали коннозаводчиками, развернули продажу орловских рысаков. Иван, расширив отцовское дело, торговал высокоценными породистыми лошадьми. Он имел в городе конный манеж да еще в 1899–1900 годах построил крупную паровую мельницу (но она сгорела в 1912 году).
Петровы вели крупную бакалейную торговлю. В середине XIX века Александр Иванович Петров славился как владелец самого большого магазина в торговом центре города, как общественный деятель, как попечитель арестантской полуроты, духовой семинарии и церквей. Его внуки Александр и Николай в предреволюционные годы были известны, к сожалению, уже не как благотворители, а как одни из самых богатых домовладельцев.
Самофаловы: перед нами образ цепких, могущественных торговцев и заводчиков, живущих строго по законам капитала, ценящих эти законы превыше человеческих отношений. Степан Корнеевич и его сын Дмитрий Степанович в 1800–1814 годах организовали первые металлургические предприятия Воронежа: два чугунолитейных и колокольных завода. Внук Дмитрия Степановича Дмитрий Григорьевич – известный миллионер конца XIX и начала XX века, крупный и безжалостный ростовщик (писатель В. Кораблинов метко окрестил его «мироедом»), обладатель лучших домов на главной улице города.
Шуклины: как и Петровы, крупные бакалейные торговцы – на протяжении XIX и начала ХХ века. «На широкую ногу» поставили дело Федот Никифорович, его сыновья Тимофей и Андриан, которые имели в Воронеже несколько домов и лавок, устроили постоялый двор. Внук Андриана Федотовича – Николай Тимофеевич Шуклин – совершенствовался в домостроительстве и возвел огромные доходные дома.
Особо следует сказать о Ляпиных. Для многих россиян знакомство с этой фамилией начинается с очерков В. Гиляровского «Купцы» и «Ляпинцы» из цикла «Москва и москвичи», с нарисованного писателем колоритного образа чудных и добрых стариков-богачей. Действительно, переехав в середине XIX века в Москву, братья-холостяки Михаил и Николай Иллиодоровичи Ляпины владели там суконным производством, торговали шерстью. Доныне их славят как крупных московских меценатов 1870–1890-х годов. Они построили и содержали Ляпинский благотворительный дом для вдов и учащихся девиц, Ляпинский ночлежный приют, бесплатное общежитие для студентов университета и учеников училища живописи и ваяния. Сцена, когда нищие собираются на ночлег в Ляпинский приют, изображена на известной картине В. Маковского «Ночлежный дом»… Однако Гиляровский ошибочно считал, что Ляпины «родом крестьяне не то тамбовские, не то саратовские». По словам писателя, старший брат Михаил в юности гонял в Москву гурты скота, познакомился со скопцами, а те, предложив большие деньги, завлекли его в секту, «склонили его на операцию»… Но на самом деле, судя по «ревизским сказкам», братья происходили из коренной купеческой семьи Воронежа! Их дед, 71-летний Михаил Федосеевич, и отец, 25-летний Иллиодор Михайлович, в 1816 году числились в 3-й гильдии. Отец был трижды женат. Будущие меценаты родились в первом браке: Михаил примерно в 1826 году, Николай в 1830-м; отец оставил их юношами-сиротами в 1847 году – история непростая… Между прочим, став купцами московскими, Ляпины не порывали связей с родным городом. Присылали в Воронеж деньги для раздачи бедным землякам. До 1897 года имели дом в Воронеже, который был поднесен ими в дар городскому самоуправлению и вскоре приспособлен под муниципальный ломбард. Их особняк доныне цел у Каменного моста по адресу: ул. К. Маркса, 43.

С думами о городе

Выходцы из зажиточного купечества много раз становились во главе городского самоуправления. С 1787 года, со времени открытия в Воронеже «екатерининской» Думы, и вплоть до 1870-х годов городскими головами беспрерывно были одни купцы. Так, Тимофей Иванович Нечаев, занимая высший городской пост в 1807–1810 годах, за особое усердие получил золотую медаль в 1809 году. Непререкаемый авторитет, городской голова Василий Иванович Веретенников отстаивал права самоуправления столь рьяно, что одержал верх в крупном конфликте с губернатором Н.П. Синельниковым в 1850-е годы. Его преемник А.Р. Михайлов, возглавляя город в 1858–1861 годах, подхватил нужные устремления и ратовал за городскую реформу, за придание самоуправлению больших полномочий…
С организацией в 1871 году городской управы открылось новое поле деятельности именно для купцов, наиболее подкованных хозяйственников. В «нужное» время, в 1866–1875 годах – целых десять лет – занимал должность городского головы С.Л. Кряжов – экономный, рачительный хозяин, заложивший экономический фундамент нового самоуправления, впервые возглавивший не только Думу, но и управу. «Кряжовское» самоуправление провело водопровод, приступило к мощению улиц и реконструкции уличного освещения, открыло первое бесплатное женское училище. Городской хозяин Кряжов умел считать общественную копейку и мог разумно ею распорядиться. Но тут же сказывался и его купеческий консерватизм, из-за чего социальная городская сфера долго не получала живительных подвижек. Поэтому в Думе началась борьба «партий» купечества и интеллигенции, о чем пойдет речь далее…
Традиции Кряжова продолжили в самоуправлениии такие крупные предприниматели, как П.К. Капканщиков (голова в 1883–1887 годах), Д.Г. Самофалов (в 1887–1891), А.Н. Безруков (в 1897–1903). Все они принадлежали к консервативному течению в городском управлении: боялись излишних трат, дефицита бюджета – в противовес резким заявлениям гласных-интеллигентов, желавшим взять как можно быстрее и больше денег из городской казны на разные полезные начинания. К большому сожалению для общества, не пошел по стопам муниципальной благотворительности Кряжова богатейший Д.Г. Самофалов. Заслуга купечества – прежде всего в стабильности городской финансовой системы, в изыскании минимума средств, необходимых для разрешения самых наболевших вопросов. О большем, увы, говорить не приходится.
Как бы то ни было, на пользу городу шли некоторые личные пристрастия и связи купцов-лидеров. Так, П.К. Капканщиков вывел город из финансового кризиса, а благодаря своим коммерческим связям с Петербургом спас от банкротства Воронежский городской общественный банк. Другое крупное его дело – приобретение в городскую собственность Зимнего театра и перестройка его всего за один летний сезон. А.Н. Безруков славился тонким ведением финансовых дел…
Крупнейший деятель местного самоуправления за всю историю его существования – Николай Алексеевич Клочков. Он побил все рекорды гласных, непрерывно заседал в Думе в течение сорока двух лет, в 1875–1917 годах. Он создал в 1908 году крупную программу развития городского хозяйства (опубликованную в виде книги), под его же руководством были созданы многие учреждения просвещения, построены учебные здания. Достаточно назвать хотя бы крупное здание Николаевской прогимназии, доныне стоящее на улице Ф. Энгельса (теперь – физкультурный диспансер). Самым же весомым и одновременно курьезным стало участие купца в создании городского механико-технического училища имени Петра Великого. Благодаря Клочкову и появилось это крупнейшее муниципальное учебное здание (теперь пр. Революции, 8, так называемый «Пентагон»). Беспроцентная ссуда, выданная им городу для строительства, была беспрецедентной: 70 тысяч. Возврат ее планировалось осуществлять постепенно, начиная с 1913 года, но вскоре прогремел октябрьский переворот… Так Николай Алексеевич совершил крупный безвозмездный денежный вклад в пользу города – правда, не по собственной воле.
В 1903–1905 годах Н.А. Клочков работал городским головой и, в отличие от своего двоюродного брата Д.Г. Самофалова, такого же миллионера, продемонстрировал похвальные антиконсервативные устремления. Клочков смог благоустроить несколько заброшенных окраинных улиц и уделить большее внимание попечению бездомных и престарелых. Как раз на этом посту он получил в 1904 году высокое звание коммерции советника…
Другое прекрасное поле деятельности для купечества – попечительство. Лучшие представители этого сословия, становясь попечителями учебных, церковных, благотворительных и других общественных организаций, организовывали сбор нужных средств. Например, из среды гласных Думы избирались попечители городских училищ, а также члены-представители от города в попечительные советы Мариинской женской гимназии и Николаевской женской гимназии. На купцах часто «держались» церковные попечительства для организации приходских школ или богаделен. В городской учебной сфере постоянными деятелями нескольких попечительств были Н.А. Клочков и его двоюродный брат А.П. Клочков. Купец А.Н. Безруков ежегодно к праздникам Рождества Христова и Пасхи вручал в распоряжение попечительства при церкви Взыскания погибших по 50 билетов на бесплатное получение муки из его лавки. А никогда не избиравшийся в Думу купец Р.М. Карцев проявил себя как благодетель Тихвино-Онуфриевского прихода: ему он пожертвовал свою усадьбу (ныне два дома в Фабричном переулке под № 3), и там в 1908 году открылась прицерковная богадельня…

Трудный путь к почету

Стремление повысить свой социальный статус вело к вступлению части купечества в почетное гражданство. Это было высшее сословие для лиц, которые вели городской образ жизни, его учредили в России в 1832 году. Главными привилегиями почетных граждан стали свободы от рекрутской повинности, подушного оклада и телесного наказания. Особенно престижным считалось звание потомственного почетного гражданина, оно распространялось не только на его получателя, но и на всех членов семьи, включая детей. Ходатайствовать о причислении к почетным гражданам купцы могли после безупречного 10-летнего пребывания в 1-й гильдии и 20-летнего во второй. С 1865 года правом получения высшего звания стали пользоваться только купцы первой гильдии, в течение 20 лет не показывавшие несостоятельности и не опороченные судебными приговорами. В середине XIX века потомственного почетного гражданства добились почти все основные купеческие семьи – Титовы, Нечаевы, Клочковы, Веретенниковы, Самофаловы, Кряжовы, Капканщиковы и другие. В отличие от них, А.Н. Безруков стал почетным гражданином лишь в 1901 году.
В 1906 году ходатайствовал перед Сенатом о присвоении звания потомственного почетного гражданина купец Н.В. Иншаков, долгое время занимавший должность товарища директора городского общественного банка. Но он не получил подтверждения непрерывности стажа в первой гильдии и сумел добиться звания только к 1910 году. При аналогичном ходатайстве другого купца – М.И. Кабаргина – среди его заслуг упоминалось членство в учетном комитете общественного банка, служба гласным Думы и старостой Петропавловской церкви, участие в обществе Красного креста в русско-японскую войну 1904–1905 годов.
Однако для очень многих непорочность пребывания в гильдии оказывалась недостижимой целью. Коммерческие сделки предполагали постоянный риск, в том числе и риск различных судебных разбирательств, которые и происходили во множестве. Настоящим испытанием, кризисным временем для российского предпринимательства стало начало 1880-х годов, что наблюдается и на примере воронежского купечества. В эти годы разорились, вплоть до суда с описью имущества, несколько известных купцов, даже участников самоуправления.
Город был поражен судьбой купца Н.Г. Веневитинова, который владел винокуренными и водочными предприятиями, вел обширную сальную, шерстяную и хлебную торговлю, имел мануфактурный магазин и несколько жилых домов, значился среди крупных банковских дельцов, гласных городской Думы и земства – и вдруг был объявлен несостоятельным должником и вмиг лишился всего богатства. «Фортуна отвернулась от Н.Г. Веневитинова, и он первый открыл собою ряд коммерческих несостоятельностей, которые врезались глубоким и до сих пор непоправимым следом в местной коммерческой торговле», – писала газета «Дон». После этого он жил в бедности и умер в 1892 году, заразившись сыпным тифом в семье зятя, «влачившей жалкую нищету».
А в 1884 году потрясенные «обыватели» передавали из рук в руки газету «Воронежский телеграф» – с приговором Окружного суда, вынесенным бывшему члену городской управы: «Воронежского купца Ф.А. Кронстрема объявить несостоятельным должником торгового звания и заключить его в тюрьму».
В 1883 году в прессе прогремело также громкое «Вяхиревское дело». Николай Андрианович Вяхирев по судебному делу с известной фирмой «Савва Морозов, сын и Ко» тоже попал в тюрьму как должник. Почетное гражданство осталось для купца лишь мечтой, а его мануфактурная торговля была значительно подорвана, но все же легла в основу успешной коммерческой деятельности его сыновей – Вяхиревы всеми правдами и неправдами остались «на плаву», в отличие от Веневитинова и Кронстрема.
Беря деньги в долг в банке или у частного лица или заключая договор о поставке в казенные учреждения провианта, леса и других материалов, купец официально оформлял в залог какую-либо свою недвижимость. И без конца в Воронеже шли публичные торги по продаже заложенных домов, чьи владельцы не расквитались с обязательствами. Так, в 1839 году пошли «с молотка» два дома купца-должника, сына бывшего городского головы Г.Н. Мызникова. В 1860–1870-е годы не смогло удержать свое достояние – самый крупный дом на Б. Девицкой – почтенное семейство Веретенниковых. «К счастью» для многих предпринимателей, они, разоряясь, теряли только имущество, но не честь…
Суды иного рода связаны с борьбой за чистоту в доброкачественность пищи, развернувшейся в Воронеже в 1890-х годах при голове И.В. Титове. Санитарные врачи стали проверять качество продуктов и привлекать к суду торговцев­нарушителей, даже известных купцов. В 1892 году город потрясли громкие судебные дела, заведенные на купеческое семейство Бухоновых, – обнаружилось, что в их магазине продают вино с примесью серной кислоты, а желатин с добавлением столярного клея, а также на купца А.А. Шуклина – тот кормил своих рабочих из бочки с заплесневелой солониной.
Подсудимый Ф.Ф. Бухонов был уже почти 80-летним стариком. На суде его активно защищал сын Н.Ф. Бухонов, но оправдания, судя по публикации «Воронежского телеграфа», выглядели противоречивыми. Сначала сын сваливал вину на разливщиков вина – мол, «вина получаются, может быть, и хорошего достоинства, но здесь, на месте, местные торговцы разливают их в бутылки… Вот тут-то, при разливке, и происходит фальсификация и производятся примеси всякого рода, весьма вредные для здоровья». Потом Бухонов-младший стал доказывать, что «заводчики для того, чтобы вино было светлее и прозрачнее, употребляют так называемый способ «гипсования» посредством серной кислоты…». Он напоминал о репутации торговли отца, которая велась еще с 1819 года, и взывал судей к жалости, говоря, что отец «больной старый человек», для него «даже убийственно сидеть в тюрьме или под арестом». Но судьи сочли, что вина пожилого купца неоспорима. Ф.Ф. Бухонова приговорили к 100 рублям штрафа или двум месяцам ареста. Скорее всего, торговцы откупились штрафом и не понесли тюремного наказания. Тем не менее репутация фирмы Бухоновых была безнадежно подорвана, и путь семье в почетные граждане был отрезан. Так удалось преподнести урок для всех тех торговцев, кто ради пополнения своего кошелька был готов пожертвовать здоровьем горожан.
Суды издавна были привычным делом для скандальной семьи Самофаловых. Д.С. Самофалов обустраивал колокольный завод, «забывая» отдать взятые в долг деньги. Купцу Савостьянову Самофалов задолжал тысячу, коллежскому асессору Чурикову – 448 рублей. В связи с неуплатой долга два жилых дома Самофалова были определены к продаже «с молотка» (купец предусмотрительно не закладывал завод).
В 1847 году его сын Гаврила умирает от холеры, и выясняется, что труд рабочих по разгрузке его судна с хлебом остался неоплаченным. Опекуны над имением покойного – мать Прасковья Никитична и брат Григорий – сначала не явились в суд, а затем устроили настоящий спектакль. Мать заявляла, что ничего не видит без очков и не разберет предписание губернской канцелярии. Григорий притворился больным и пожелал, чтобы члены Сиротского суда сами приняли от него 757 рублей и заплатили рабочим. Правитель канцелярии воспринял это как неслыханную дерзость и предписал «купца Григория Самофалова как явного и дерзкого ослушника власти и закона предать суду». Но не таков был самофаловский гонор, чтобы смириться! Григорий стоял на своем, жаловался в Сенат, а в 1866 году уже сам стал судиться с… городской полицией, обвинив ее в порче своих холстовых материй.
Совсем уже потрясающий суд состоялся в 1914–1915 годах над сыном Григория – казалось бы, всемогущим, страшным и непотопляемым «мироедом» Д.Г. Самофаловым. Только всеобщими антипатиями к Самофалову можно объяснить вынесенный ему приговор по статье «самоуправство». Прачка, арендовавшая помещение в самофаловском доме, подала в суд на хозяина лишь за то, что его управляющий, борясь с сыростью, перекрыл водопроводный кран. И судьи – сначала городские, а после и уездные, решили: самое подходящее наказание для потомственного почетного гражданина Д.Г. Самофалова – трехмесячный арест! «Мироед» сразу утратил свое былое общественное положение. То было своеобразное проявление «победы» интеллигенции над купечеством в начале XX века…
Некоторых недобросовестных дельцов спасли от полного позора… революционные события. Речь идет о наследниках высокочтимого городского головы А.Р. Михайлова. По свидетельству потомка семьи Михайловых Николая Крашенинникова, сыновья головы Митрофан и Родион обманули в наследственных делах своих сестер. Но и это еще не самое страшное. Сыновья Родиона, Антон и Николай Родионовичи, получили хорошее инженерное образование, но в Первую мировую войну, «забыв о своих инженерных дипломах, занялись скупкой и доставкой скота на бойни, которые снабжали действующую армию свежим мясом… Выяснилось, что поставщики Михайловы обманывали государственные заготовительные органы, ловко приписывали в счетах несданную продукцию, деньги же получали сполна. Дельцов арестовали.» Военный суд приговорил их к расстрелу! После прошения о помиловании, поданного царю, смертную казнь заменили пожизненной тюрьмой. А затем рухнула монархия. «Трудно описать удивление воронежцев, когда вскоре после февральских событий они увидели на улицах города братьев Михайловых. Оба… проявляли бурную «революционную» деятельность: прикрепили к военным гимнастеркам красные банты, бегали с митинга на митинг, проклинали царский режим, выдавали себя за жертв самодержавного произвола…».

Купечество – основа предпринимательства

Архивные списки предпринимателей, составленные городской управой в 1897–1898 годах, позволили нам подсчитать, что в это время насчитывалось 320 человек, выбравших свидетельства первой и второй гильдий. В среде предпринимателей купцы, вместе с категорией почетных граждан, лидировали – 47%. На втором месте находились мещане и цеховые (27,5%), затем крестьяне (11,9%), дворяне (3,4%), иностранные подданные (1,6%) и прочие (8,1%).
Ценным источником по истории купечества являются архивные «Журналы генеральной проверки торговых и промышленных заведений», которые ежегодно составлялись торговыми депутатами. С их помощью Казенная палата осуществляла контроль за предпринимательской деятельностью. Проанализировав годовые обороты наиболее крупных фирм по журналу 1897 года и сопоставив их с таблицей о ссудах, выданных торгово-промышленным предприятиям в 1892 году Воронежским отделением Госбанка, приходим к выводу: представители воронежских деловых кругов в 1890-е годы наиболее перспективными сферами вложения капитала считали хлебную, колониальную и бакалейную, мануфактурную, мясную и кожевенную торговлю.
В 1898 году был принят закон о государственном промысловом налоге. Прекратилась прямая связь между приобретением промыслового документа, необходимого для торговли, и получением гильдейских купеческих документов. Отныне владелец промыслового документа не становился купцом. Почти все почетные граждане (в том числе и такие «киты» воронежской коммерции, как Д.Г. Самофалов, Н.А. Клочков или Н.Т. Шуклин) сочли, что им достаточно этого высокого статуса и перестали уплачивать гильдейский сбор, вышли из купечества (хотя в обиходе их традиционно продолжали называть купцами). В 1915 году бывшим купцом стал и А.Н. Безруков. Новый закон привел к резкому сокращению официального сословия купцов и стремительному увеличению (с 1901 года) числа почетных граждан. В целом по губернии наблюдалась устойчивая тенденция уменьшения выдачи купеческих свидетельств (с 1899 по 1915 год – более чем на 56%). В купечестве остались те лица, для которых принадлежность к гильдии позволяла избежать административных притеснений, – в первую очередь, выходцы из низших сословий и национальных меньшинств.
Резкий, почти в 2,2 раза, рост купечества в 1901 году (3528) частично объясняется наплывом евреев в Воронеж. В этот период еврейское население города выросло с 983 человек в 1899 году до 1892 человек в 1900-м. Приобретение сословных свидетельств позволяло евреям покидать черту оседлости и вне ее приобретать недвижимость. Энергичная предпринимательская деятельность еврейской диаспоры создавала некоторое напряжение в отношениях между двумя национальностями. В 1892 году в Думу поступило заявление от группы местных купцов, которые обвиняли «чужаков» в использовании нелегальных методов торговли. В частности, получив разрешения на ремесленную деятельность, но не имея торговых патентов, евреи занимались предпринимательством, которое не имело никакого отношения к их ремеслу. Например, чулочно-вязальный и гильзовый мастер торговал полотном, табаком, папиросами. Предприниматель Венгеров вместо механическо-слесарного мастерства давал деньги под проценты. По мнению историка В. Рылова, впоследствии разоблачение «еврейского засилья в промышленности и торговле» стало одним из программных пунктов воронежских черносотенцев. Воронежским евреям вменяли в вину «захват» городской биржи, банковского дела, торговли, аптек. В 1909 году провели перепись торгово-промышленных заведений на двух основных улицах города по вывескам владельцев и выявили, что до 48% точек принадлежало евреям. Такой «поиск врага» отражал остроту конкуренции в среде местной буржуазии.
С середины 1890-х годов наряду с единоличным предпринимательством получают распространение коллективные формы собственности в виде торговых домов и товариществ. До 1904 года включительно возникло около 15 новых товариществ. Они подразделялись на два вида: товарищества «полные» и «на вере». Первый вид означал, что учредители отвечают всем своим имуществом по делам товарищества, второй допускал вкладчиков, ответственность которых ограничивалась размерами взноса. Купцы выступили основателями около половины новых фирм: «Третьего товарищества паровых мукомольных мельниц» – в 1894 году, «Товарищества братьев Вяхиревых» – тогда же, Торгового дома Ф.А. Петрова с сыновьями – в 1896 году, «Товарищества М. Кулешов и Я. Льготчиков» – в 1897-м, «Товарищества паровой мельницы в Воронеже» – в 1899-м, «Товарищества механического и колокольного завода К. Бухонова и Н. Гаусмана» – в 1900-м… Инициаторами создания других компаний были дворяне, потомственные почетные граждане, мещане, крестьяне, инженеры. В 1904 году в Воронеже было зафиксировано 34 действующих товарищества. Среди них – представительства иногородних промышленных предприятий, которые стремились обойтись без посредников (например, Крюковский сахарный завод), отделения столичных торговых домов (товарищество С.В. Перлова – чай и сахар; товарищество М.Д. Сытина – книги; товарищество М.А. Шоршорова с сыновьями – мануфактура), филиалы иностранных фирм (товарищество нефтяного производства братьев Нобель – керосин и нефтепродукты).
Все более острой становилась конкурентная борьба. Эта тема обсуждалась в заседании Думы 30 октября 1902 года. Тогда резко упали доходы арендаторов городских мест, торговавших иконами на Митрофановской площади. Причина: поблизости открыла крупную иконную торговлю московская фирма «А. Захряпин с С-ми», постоянно рекламировавшая себя в «Воронежских епархиальных ведомостях». Интенсивное проникновение конкурентов на воронежский рынок не могло не беспокоить местное купечество. Из 30 миллионов рублей торгового оборота Воронежа значительная часть приходилась на столичные и иногородние фирмы, иностранные компании, конторы для отправки яиц за границу. Накопленные капиталы переводились в другие города и за рубеж, никак не влияя на тощий городской бюджет самоуправления. Недаром все гласные подтверждали высказанное в городской Думе в 1909 году предложение: «о необходимости ходатайствовать перед правительством о разрешении городу пользоваться известным процентом с прибыли торговых и промысловых заведений». Но никаких реформ правительство не предприняло.
Воронежское купечество в массе своей старалось избегать узкой специализации, не ограничиваясь каким-либо одним видом деятельности. Купец первой гильдии И.Н. Галютвин имел и бакалейный магазин, и семенную торговлю, а еще держал гостиницу с номерами. Купец той же гильдии Н.В. Иншаков наряду с бакалейным и железно-скобяным магазинами владел кондитерской фабрикой. Купец первой гильдии К.И. Бухонов был совладельцем завода, занимался бакалейной торговлей, покупкой и продажей процентных бумаг. Тип универсального коммерсанта представлял собой купец второй гильдии Я.С. Гейнрихсдорф. Служба комиссионером нефтяных магнатов братьев Нобель и торговля керосином, бензином и техническими маслами не мешала ему заниматься скупкой зерна, яиц, жмыха и битых птиц.
С другой стороны, у купцов-«одиночек» дела часто не ладились. Так, конкуренты не дали развернуться купеческому сыну Ивану Васильевичу Попову, переехавшему в Воронеж из Усмани. С началом Первой мировой войны его дела стали совсем плохи; в документах городской управы отмечено, что его лавка на краю Хлебной площади, на Малой Дворянской улице, «пришла в совершенную ветхость», «крыша прогнила и во многих местах провалилась, стены покривились». Не пошло дело и у его брата Александра, так что после революции Иван с Александром сразу же стали советскими служащими. Потомки Поповых без злой иронии называли своих дореволюционных предков «захмурышными купцами»…
Созданию общности, которая аккумулировала предпринимательские элементы из разных сословий, содействовало открытие в 1897 году в Воронеже Хлебной биржи. Так еще до революции размывались сословные грани купечества.
В конце XIX – начале XX века в купеческих семьях все больше осваивали профессии, несвойственные торговому сословию, ибо купцы стали уделять большее внимание образованию своих детей. Дети многих почетных граждан (Клочковы, Веретенниковы, Москалевы, Михайловы, Романихины и другие) и вообще дети зажиточных коммерсантов получали высшее образование и вливались в прослойку чиновничества, причислявшегося к личному дворянству, к интеллигенции. Но при этом они сохраняли прочные позиции буржуа благодаря семейному положению и накопленным семейным капиталам.
По данным переписи 1897 года, среди представителей купечества и мещанства Воронежа 100 человек уже были выпускниками высших учебных заведений, а среднее образование имели 3337 человек. А у 50–60-летних купцов образовательный уровень был гораздо ниже, чем у их сыновей, – зачастую он ограничивался начальным училищем или домашней учебой. Зато отпрыски известных купеческих семей работали инженерами, юристами, педагогами, служили в государственных учреждениях и органах местного самоуправления. Сын Н.А. Клочкова – Б.Н. Клочков – имел образование инженер-технолога и состоял членом правления Товарищества «В.Г. Столль и К°». Технические специальности имели также молодые Михайловы и Москалевы. Хорошо был известен и такой выходец из воронежского купечества, как живописец М.И. Пономарев, окончивший Петербургскую академию художеств: в 1890-е годы он стал одним из главных организаторов рисовальной школы в родном городе. Купеческая жизнь была неотъемлемым прошлым и для семьи К.И. Масалитинова – известного советского композитора, основателя Воронежского русского народного хора, народного артиста СССР…

За чертой капитала

По понятным причинам во время «смуты» 1905 года и после нее многие воронежские купцы выражали консервативные политические взгляды, примыкали к «Союзу 17 октября» (партии октябристов) или симпатизировали ему. Яркие представители типичного русского купечества, Н.А. Клочков и А.Н. Безруков, были лидерами местной организации октябристов. Более того, А.Н. Безруков был избран в III Государственную думу, вошел там во фракцию умеренно-правых, работал в бюджетной комиссии. А купец Р.М. Карцев возглавил ультраправую организацию – воронежский отдел Союза Русского народа.
Нет смысла объяснять, почему после событий 1917 года семьи, вышедшие из этого сословия, пострадали больше всего. Во время боев за город 1919 года некоторые предприниматели были арестованы большевиками и заточены за решетку как заложники (например, сын купца М.Н. Затекина). Когда белогвардейцы отступали из города, с ними бежали прочь и очень многие «старые русские», понимавшие, что новая власть будет расценивать сотрудничество с «белыми» как вопрос жизни и смерти. Оказались в эмиграции представители родов Клочковых и Паньшиных; есть предположение, что вместе с «белыми» покинул город и старик Д.Г. Самофалов.
Впрочем, некоторые корифеи купечества остались в родном городе доживать свою жизнь по-тихому. По документам 1920-х годов обнаруживается в качестве незаметного квартиранта бывший городской голова и депутат Госдумы А.Н. Безруков. Существует также предание, восходящее к литературному повествованию писателя Бориса Зайцева, – о том, как покончил с собой гигант воронежского предпринимательства Н.А. Клочков, оставшийся в городе при новых властях. Известно, что перед революцией Зайцев жил в доме Н.А. Клочкова. Однако в художественной литературе этот купец не назван по имени и, с другой стороны, абсолютно точно установлено, что целый ряд сородичей Н.А. Клочкова покоится на знаменитом парижском кладбище Сент­Женевьев­де-Буа. Тайна Клочкова до сих пор не разгадана…
Когда-то, в позапрошлом веке, аура купеческого сословия отражалась на внешнем виде города. В усадьбах Московской части города, вблизи базарных площадей, позади парадных особняков главенствовали хозяйственные дворы с конюшнями, амбарами, крупорушками и другими небольшими промышленными заведениями. Казалось, что все постройки говорили о жизненном укладе здешних горожан, об их материальных интересах, о стремлении заключить выгодные сделки, накопить и приумножить состояние для себя и своих наследников. Ближе к революции усадьбы мещан, купцов и дворян все больше становились похожими друг на друга, отличаясь только по принципу «богатые – небогатые». И в сегодняшнем городе, осматривая памятники архитектуры, очень редко удается обнаружить не только парадные купеческие фасады, но и «заднюю» бытовую «начинку» усадеб. Исключений мало: старейший усадебный комплекс XVIII века суконных фабрикантов Гардениных в Фабричном переулке, с домами № 10 и 12 и бывшими производственными «службами»; почти целиком сохранившийся постоялый двор XIX – XX веков купцов Шуклиных и Затекиных на улице Ф. Энгельса, 54; усадьба Вяхиревых с жилым домом, гостиницей и дворовым складом на улице С. Разина, 51, 53, 53а…
Пройдите как-нибудь в бывший хозяйственный двор Клочковых, в арку 5-го дома на улице Куколкина: сам дом сильно перестроен после войны, но во дворе еще во всем чувствуется настроение бесконечно далекого от нас городского быта – и в булыжной площади, и в «службах» со сводчатыми подвалами (здесь, вероятно, хранились бочки спиртзавода), и в длинных замшелых стенах, где остались следы утраченных пристроек – потаенные выемки кирпичной кладки (воспоминание о лошадиных стойлах в постоялых дворах)… Угасающим, тающим следам старорусского хозяйства уже никогда не воскреснуть в новых коммерческих заведениях, где все: и мрамор, и металл, и тонированное стекло – подражает западной моде…
В основном же в городе сохранились только главные жилые усадебные особняки купцов. Несмотря на огромные утраты, которые претерпела воронежская архитектура, все-таки уцелели дома многих видных купеческих семейств: Самофаловых, Капканщиковых, Синицыных, Шуклиных на проспекте Революции; Титовых, Веретенниковых, Петровых – на улице Ф. Энгельса; Федоровых, Михайловых, Клочковых и Безруковых – на Пушкинской; Нечаевых, Ляпиных, Кряжовых и опять Клочковых – на улице К. Маркса; Хариных – на улице 9 Января; Паньшиных – на Кольцовской; опять Титовых и опять Клочковых – на Никитинской…
Купеческий город еще жив не только в документах и воспоминаниях. И это впечатление только усиливают повсеместно вырастающие на старых улицах ультрасовременные сооружения «новых русских» купцов.