Фирсов Борис Александрович,
главный библиограф отдела краеведения Воронежской областной
универсальной научной библиотеки им. И.С. Никитина

Положение беженцев в Воронеже
в годы Первой мировой войны

Никогда бы в голову не пришло, что в наши дни беженский вопрос приобретёт актуальность. Но события на Украине поколебали это представление. С беженством связаны «большие трагедии маленького человека». Вырванный из привычной среды обитания, он мгновенно лишается всего. Кто-то бежит из родных мест, не успев захватить даже смены белья. Поэтому приходится одновременно решать множество проблем, опираясь на поддержку общества. Такое случалось и в более далёкие времена. Поэтому невольно на ум приходят исторические аналогии.
19 июля 1914 г. Германия объявила войну России. Первая мировая война создала условия жизни, близкие к экстраординарным. Под влиянием войны резко изменился традиционный уклад жизни воронежцев. Это было связано с чрезвычайным ростом городского населения, в первую очередь за счёт беженцев – новой социальной группы. Изучением Первой мировой войны в Воронеже занимались исследователи М. Карпачёв (воронежская деревня, продовольственное дело), В. Нигматов (положение военнопленных, рабочих, проблемы сельского хозяйства), П. Попов (деятельность городского самоуправления по организации тыла). Но вопрос о беженцах оставался на обочине внимания учёных. Используя материалы, опубликованные в Журналах Воронежского губернского земского собрания и местной периодике, мы решили обратиться к этой теме.
Массовое прибытие беженцев в Воронеж началось в июле-августе, а максимума достигло в сентябре-октябре 1915 г. Неудачи на полях сражений вызвали волну переселенцев из прифронтовых районов (Польша, Прибалтика, Белоруссия, Украина). Среди них были жители Виленской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Курляндской, Люблинской, Подольской, Седлецкой, Сувалкской, Холмской губерний. Преобладающим способом эвакуации населения являлись бесплатные железнодорожные перевозки. Основной поток беженцев в Воронеж направлялся по Московско-Киевско-Воронежской железной дороге. Только отдельные поезда поступали в Воронеж через Грязи по Юго-Восточной железной дороге. Всего с 15 июля по 17 сентября 1915 г. на станцию Воронеж-Курский прибыло почти 90 тыс. беженцев. В некоторых поездах число вагонов достигало 45 и в них нередко помещалось более 1,5 тыс. человек.
Воронеж являлся распределительным центром. Часть беженцев оставалась в городе, часть направлялась в уезды, а часть продолжала путь в другие губернии. Чтобы получить статус беженца было необходимо зарегистрироваться. Главноуполномоченным по устройству беженцев был назначен ректор СХИ К. Д. Глинка. При Воронежском сельскохозяйственном институте возникла организация из профессорско-преподавательского состава – Комитет по регистрации и устройству беженцев при сельскохозяйственном институте. Часть беженцев (обычно из простонародья) получали небольшие государственные пособия. С осени 1916 г. «пайковые деньги» на питание и наём жилья выдавались лишь самым нуждающимся семьям (без кормильца-мужчины). К осени 1916 г. население Воронежа удвоилось, составив 167 тыс. человек, причём беженцы составляли почти половину.
На помощь беженцам приходили различные общественные организации. Эта благотворительная деятельность получила всероссийский масштаб в результате учреждения императором 14 сентября 1914 г. «Комитета её императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны» или как его называли в обиходе Татьянинского комитета. Татьяна – вторая дочь Николая II занимала в Комитете пост «почётной председательницы». Его филиал действовал в Воронеже, разместившись в здании Губернского правления. Татьянинский комитет имел проправительственный характер и пользовался широкими государственными субсидиями. Большую роль в координации помощи беженцам сыграли местные комитеты Всероссийских Земского и Городского союзов.
Одну из острых проблем представляла антисанитария. Два врача поочерёдно несли дежурство на железнодорожной станции Воронеж-Курский для осмотра прибывающих поездов и оказания амбулаторной помощи. Дежурство врачей и амбулаторный приём велись в помещении Ямской земской школы. Особую опасность таило распространение инфекционных заболеваний. Медицинский осмотр позволял выявить острозаразных больных (скарлатина, оспа, холера) и вовремя изолировать их. Для временного размещения беженцев на территории, прилегающей к станционным путям Курской дороги, были построены пять тёплых деревянных бараков, каждый вместимостью на 200 человек, навес-столовая, особая кухня для приготовления пищи, приёмная для больных и дезинфекционная с небольшим помещением для стирки белья. Эшелоны с транзитными беженцами обеспечивались на железнодорожной станции горячей пищей, медицинской помощью и т. д.
Основную массу беженцев составляли женщины с детьми и старики. После медицинского осмотра и регистрации те, кто оставался в Воронеже, распределялись по городским приютам, рассчитанным на 30 – 700 человек. Таких приютов было 18. Самый большой из них находился в трамвайном парке. В приютах кормили и по возможности снабжали одеждой. Кроме упомянутых были приюты у национальных комитетов по беженцам: польского, литовского, еврейского. Сотрудники благотворительных организаций подыскивали квартиры для беженцев, организовывали занятия для их детей, обеспечивали обедами неимущих, занимались сбором и распределением одежды.
Татьянинский комитет оборудовал в городе ряд приютов, устроил в них и в отдельных помещениях столовые, организовал бюро для поиска беженцам работы, постоянно устраивал благотворительные акции, сбор от которых предназначался беженцам. Например, 31 мая 1915 г. в городском саду состоялось большое массовое гулянье под девизом: «Россия – разорённым окраинам». Оно включало большую лотерею-аллегри, игры с метанием кольца, выступления струнного, духового и оркестра балалаечников. Электротеатр демонстрировал картины из военной жизни.
Не осталась равнодушной педагогическая интеллигенция – Воронежская общепедагогическая организация, насчитывавшая примерно 400 членов. Благодаря ей были устроены временные квартиры для учителей-беженцев в Среднетехническом училище, Учительской семинарии, на даче директора Реального училища В. А. Бекенева. Воронежские педагоги особое внимание уделяли детям дошкольного возраста и на обязательные ежемесячные отчисления из жалованья содержали столовую и дневные ясли-убежище. В декабре 1915 г. ими был открыт приют для детей беженцев. Он разместился в доме Аристова на углу улиц Мокрой (ныне Коммунаров) и Б. Девиченской (Сакко и Ванцетти). Помещение состояло из шести комнат, а за аренду платили 600 руб. в год. В приюте воспитывались дети дошкольного возраста от двух до девяти лет, а рассчитан он был на 30 ребят. В приюте безвозмездно трудились врач А. А. Ростовцева и фельдшерица С. П. Грекова.
Беженцы представляли собой этнически неоднородную массу. Среди них было много евреев, поляков, литовцев. Параллельно с деятельностью Татьянинского комитета были созданы комитеты для оказания помощи беженцам, принадлежавшим к отдельным национальностям: польский, литовский, еврейский. В Воронежской губернии, где оказалось много беженцев из Закавказья, действовал единственный в регионе «Армянский комитет», который устроил для них в г. Воронеже «убежища, приюты и патронаты». В марте 1917 г. в Воронеже прошла перепись всего еврейского населения. В тот момент в городе насчитывалось почти 7 тыс. евреев, из них постоянных жителей было 2,6 тыс., а 4,3 составляли беженцы. В городе действовали еврейские беженские школы. В начале 1917 г. при синагоге было учреждено Воронежское отделение Общества ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России. В общероссийском масштабе оно сыграло видную роль в деле трудоустройства большого количества беженцев: помогало овладению ремёслами (открывало ремесленные школы, образцовые мастерские), издавало техническую литературу, боролось с безработицей и за улучшение условий труда. В его ряды вступили в Воронеже первоначально 76 человек.
Не покладая рук работало Польское благотворительное общество. В Воронеже, в пригородных слободах Чижёвка и Ямская открылись частные одноклассные училища для детей поляков-беженцев. Преподавание в них велось на польском языке. В пользу Воронежского отдела Петроградского польского общества вспомоществования жертвам войны 21 марта 1916 г. был устроен концерт из произведений польских композиторов и с участием польских артистов – скрипача Иосифа Озиминского и солистов Варшавской оперы. После Февральской революции в Воронеже появился новый общественный очаг – клуб «Дом Польский», где проводились различные мероприятия, в частности, публичные лекции.
В ходе Первой мировой войны в Воронеж было эвакуировано (август–сентябрь 1915) 2 тысячи литовцев. Половину из них составляли учащиеся мужских и женских гимназий, двух 2-классных школ, учительской семинарии, педагогических и бухгалтерских курсов. Юноши и девушки жили в интернатах по преимуществу в центре города. Но были и небольшие общежития в рабочих кварталах, например, у реки, в конторе пивного завода Кинца, остановленного в связи с войной. Литовская молодёжь активно участвовала в общественной и культурно-просветительной жизни Воронежа, члены национальных драматических и музыкально-хоровых кружков выступали с благотворительными концертами. В 1917-18 в Воронеже выходило несколько литовских периодических изданий, печатались книги на родном языке.
Активность национальных комитетов порой вызывала раздражение части общества, которая видела даже ущемление прав беженцев русского происхождения, поскольку при на-личии собственных средств национальным организациям выделялись ассигнования на покупку одежды, обуви и белья для нацменьшинств из губернаторских кредитов.
В порядке организованной эвакуации в течение второй половины 1915 г. Воронеж принял различные учреждения, промышленные предприятия (два завода), учебные заведения, а также множество отдельных служащих с семьями, направленных на работу в местные правительственные органы, школы и т. д. Перевод из Риги завода акционерного общества «Рихард Поле» (сейчас Экскаваторный завод им. Коминтерна) стал значительным событием для Воронежа. До войны на заводе работало 850–900 человек. Вместе с прибывшими из Риги русскими приехали и латыши.
Дамоклов меч беженца – постоянный дефицит средств к существованию и безработица. Помогала с трудоустройством биржа труда при Татьянинском комитете. Но 10 февраля 1917 г. бюро труда и состоящий при нём Дом трудолюбия для беженок были закрыты. Взамен бюро труда предполагалось, что будет функционировать бюро по регистрации беженцев, выдача справок и оказание юридической помощи беженцам. Однако в основном приходилось полагаться на себя. В местных газетах неоднократно встречаются объявления о поиске работы. Женщины предлагали услуги сиделки, экономки, бонны. Искала место кухарка-полька, умеющая хорошо готовить и имевшая рекомендации, рижанка, готовившая по всем предметам и занимающаяся репетиторством. Принимала заказы на изготовление дамских шляп, гаржеток и муфт по последним модам мадам Фанни из Варшавы. Её мастерская находилась на Грузовой улице, напротив Сенной площади. Опытная женщина-парикмахер из Риги, работавшая в столицах, принимала приглашения на дом и делала великолепные дамские причёски по новейшим журнальным образцам.
Мужские объявления большей частью рекламировали технические услуги. Беженцы принимали в починку граммофоны, швейные машинки, примусы, музыкальные инструменты, производили малярные работы. Среди мужчин были и студенты, и лица с университетским образованием. Один из них давал уроки по математике, латыни и русскому языку, готовил аптекарских учеников. Знал польский и древнееврейский языки.
В условиях товарного дефицита «процветал» бизнес армянских беженцев, содержавших булочные и пекарни. Им удалось закупать муку в сельской местности, и когда в других заведениях товар отсутствовал, у них появлялся в продаже аппетитный ситный хлеб по 25 коп. за фунт и он немедленно раскупался. Беженки – разносчицы булок – встречались в районе, примыкающем к Чернавскому мосту, где находились многочисленные булочные-пекарни. Это была неприкрытая спекуляция: булки весом 1,5 фунтов продавали по 50 коп. за штуку.
Отдел снабжения Земского союза обеспечивал работой нуждающихся беженцев и членов их семей, распределяя между ними военные заказы, например, шитьё мешков для овса. Предлагали работу за пределами губернии некоторые предприятия и национальные комитеты. Например, крупная фирма по изготовлению изделий из резины «Треугольник» приглашала на свои заводы в Москву и Подмосковье. Виленско-Ковенский комитет организовал работы для нескольких сотен беженцев на территории Виленской и Витебской губерний.
Осложняли жизнь многочисленные бытовые неурядицы. Жители ул. Большой Терновой (ныне ул. Жилина) жаловались в городскую Управу, что в связи с притоком беженцев водовозы повысили цены на воду до 25 коп. за бочонок. Такие цены непосильны для большинства горожан, проживающих на этой улице.
Не хватало жизненно необходимых товаров. Образовались ножницы между спросом и предложением. Воронежская городская дума провела в 1916 г. перепись населения, чтобы выяснить потребность в продовольствии. Городские власти решили ввести карточки. Нормировка коснулась первоначально муки, мяса, сахара. К началу 1917 г. трудности в снабжении хлебом и продовольствием ещё более возросли. Из четырёх крупных булочных, расположенных в центральной части ул. Большой Дворянской и Театральной площади, 2 декабря 1916 г. французскими булками и ситным хлебом торговала одна лишь булочная Тифенталя. Её осаждала многочисленная толпа. Воронежцы, столкнувшиеся с неведомыми прежде явлениями – дефицитом продовольствия и топлива, многочасовыми стояниями в очередях-«хвостах» за самым необходимым, испытывали чрезвычайный психологический дискомфорт. К этому прибавилась дороговизна. Рост цен по основным продуктам питания достиг фантастических размеров. С июля 1914 г. по декабрь 1917 г. стоимость фунта ржаного хлеба выросла на 580% (с 2,5 коп. до 16), на говядину 1-го сорта 530% (с 18-20 коп. до 1 руб.); на сливочное масло на 1650% (с 40 коп. до 3,6 руб.); на яйца, 1 десяток на 1275% (с 16 коп. до 1,6 руб.). Острота ситуации усиливала негативное восприятие «чужаков».
В массовом сознании отношение к беженскому вопросу было неоднозначным. Трудно было в такой обстановке удержаться от мысли, что город заполнен тысячами «нахлебников». Показателен фельетон, подписанный Калоти-Калофи и опубликованный в журнале «Свободное слово», издававшемся студентами СХИ. В нём приводятся мнения обывателей о беженцах как ленивых и неблагодарных людях, которые не хотят устраиваться в прислуги за 8 рублей, требуют отдельную комнату и т. п. Ухудшение условий жизни усиливало конфликтность между коренным и пришлым населением. Это ощущали на себе и те, и другие.
Жить в Воронеже, как показали дальнейшие события, беженцам пришлось ещё довольно долго. Летом 1917 г. в пределах Воронежской губернии предполагалось расселить около 10 тыс. новых беженцев из Галиции и других мест, откуда отступали русские войска. В Воронеж стали приезжать беженцы из Киева. После подписания 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске мирного договора между Россией и её противниками перед советским правительством со всей остротой возникла проблема возвращения беженцев 1914–1917 гг. на родину. Кто-то из них так и не смог вернуться на Родину, окончательно превратился в горожанина, став родоначальником новых поколений коренных воронежцев.